Интервью с группой Hollenthon: Pungent Stench кончился… Жрите Hollenthon!
Hollenthon
Рассказывает Мартин Ширенц
Автор: Юра „Хирург“
Кто-то сказал мне однажды, что название Hollenthon звучит похоже на марку сыра. Вероятно на ту, агрессивная телевизионная реклама которой с «выдумками о снежном человеке» уже породила анекдот. Ну, помните – семейство снежного человека собралось за завтраком, и сынок спрашивает: «Пап, а люди есть?». На что родитель отвечает сурово: «Кончились… Давай теперь сыр жри!». У меня, правда, название этого австрийского проекта всегда вызывало более правильные ассоциации - с торжественными звуками, тонами, раздающимися в мрачном концертном холле, но я ведь заранее знал, что это такое! Впрочем, чего вас мучить – об этом и о многом другом мы сейчас потолкуем с «главой семейства» Hollenthon и одним из «родителей» Pungent Stench, гитаристом, вокалистом и просто хорошим композитором Мартином Ширенцем!
С Мартином мы общаемся регулярно, хотя и по разным поводам. То он к нам Pungent Stench привезет (DarkCity #17), то новый альбом с ними выпустит (DarkCity #23), а теперь вот вспомнил и о другом своем детище, проекте Hollenthon, который холит и лелеет уже 14 лет (о нём мы, кстати, разговаривали совсем уж давно – аж в DarkCity #5). Но мы вернемся сперва на 40 лет назад – тогда, 18 декабря 1968 года в Вене появился на свет маленький Мартин. И он не родился сразу с гитарой и длинными волосами!
- Итак, тернист ли был твой путь на рок-сцену?
«Вообще к музыке меня приучали лет с пяти, но только примерно в восемь я обнаружил, что есть такая штука – хард-рок. И помог мне в этом мой двоюродный брат, который старше меня. Лет до двенадцати я просто слушал, а потом сам захотел играть на гитаре. Взял и… сам сделал себе инструмент из старой теннисной ракетки, картонной коробки и нейлоновой лески. Звук был - просто жопа! Но я постепенно наэкономил карманных денег и купил себе настоящую акустическую гитару Yamaha. И ты знаешь, она всё ещё у меня есть!»
- И каких успехов ты добился до появления Pungent Stench?
«Да особенно никаких. Пару лет я брал уроки игры на гитаре, в основном классической, потом немного поучился играть рок, но ничего такого особенного или экстраординарного. Просто мне очень повезло, что родители поддерживали меня во всех этих амбициозных начинаниях и помогли мне. В 12 лет я организовал первую банду, но совершенно не на профессиональной основе. Так что будем считать моей первой и удачной попыткой добиться успеха именно Pungent Stench».
- Ну, оставим Pungent Stench – твои успехи в их рядах всем хорошо известны. Скажи-ка лучше, как тебя, дэтстера со стажем, затянуло в ряды ортодоксально-блэкового «Австрийского Блэк-Метал Синдиката» в 1994 году? Это что-то вроде полулегального норвежского «внутреннего круга» с запозданием на пару лет?
«Нет, это было лишь объединение групп, игравших блэк – а не террористическая или антирелигиозная организация. И я лично вообще не считал себя её частью. В те времена я организовал собственный небольшой лейбл и издал на нем сборник австрийских блэковых команд, входивших в Синдикат. Там было также две моих песни. Вот и вся моя деятельность в рядах этого самого движения».
- Именно с того сборника и началась история Hollenthon… Но началась она, как ни странно, под названием Vuzem!
«Да. Знаешь, в Синдикат тогда входил и Рэймонд Уэллс – лидер Pazuzu и Raventhrone, он теперь живет в Канаде. Так вот, именно он уговорил меня разместить две мои песни на тот сборник, ‘Norici Obscura Pars’ (1995). Но у моего проекта не было названия. И я отыскал его - Vuzem. Так назывался один магазин одежды в Вене, а узнал я о нём из рекламы, которую они разместили на обороте телефонного справочника. Мне словечко понравилось, блэковое такое! Я его и позаимствовал. Но когда дошло дело до выпуска первого альбома ‘Domus Mundi’ (1999), то такая шутка показалась мне неуместной и я переименовал проект в Hollenthon – опасался юридических проблем со стороны владельцев магазина».
- И что же значит Hollenthon?
«Понятия не имею, что это значит, если это вообще хоть что-то значит. Холлентон - маленький австрийский городишко, и я там бывал, конечно, иначе просто никогда бы не услышал его названия! Теперь, благодаря моим скромным усилиям, это слово стало известно многим людям. Вот только мэр Холлентона так и не удосужился вручить мне ключи от города, хотя я уверен – про нас он слышал. Может, ему это все не нравится? Ну, так или иначе, пара поклонников у нас все равно в «крёстном» населённом пункте есть – это я точно знаю».
- С момента выхода второго альбома Hollenthon ‘With Vilest Of Worms To Dwell’ (2001) прошло семь лет – мы уже тут десять раз поминки справили!
«Вообще-то я не планировал прерываться надолго, но время летит незаметно, особенно когда ты играешь ещё и в другой группе. В моем случае это Pungent Stench - банда с исключительно напряженным гастрольным графиком. Я начал сочинять новый материал для Hollenthon ещё несколько лет назад, но никак не мог выбрать время, чтобы сконцентрироваться. Теперь Pungent Stench - это уже история, и следующий альбом Hollenthon тоже не за горами, да и концертов мы намерены давать гораздо больше».
- И вот теперь мы дождались третьего альбома ‘Opus Magnum’, который помимо твоего «старого» барабанщика Майка Грэгора помогали записывать двое новых музыкантов…
«Да, басист Грегор Марбо, который также являлся частью Pungent Stench с 2006 года и гитарист Мартин Арцбергер. Это талантливый юноша из Вены, друг Грегора, который и порекомендовал его в состав Hollenthon. Думаю, женской части нашей аудитории Мартин понравится – он симпатичный».
«Она много чего сделала для этого альбома. Она не только спела, но также сочинила кое-какие тексты, придумала саму концепцию и название альбома! В общем, она очень важная часть группы Hollenthon, и хотя мы разведены и больше вместе не живем, мы сумели остаться отличными друзьями и успешно сотрудничаем».
- А как, кстати, выглядит твоя семейная жизнь теперь?
«Ну, не беспокойся, я бобылем век не проживу, все у меня в порядке – но это же моя личная жизнь. Не думаю, что кого-то из наших поклонников она особенно интересует».
- Ну, может, поклонниц и заинтересовала бы… Вероятно, их ещё заинтересует кое-что про ваш новый видеоклип «Son Of Perdition». Там есть эпизод, где тебе в рот заползают какие-то сороконожки. Выглядят они очень натуралистично! И ты их съел? Или это был спецэффект?
«Они были самые настоящие! Но я их не съел, поскольку с 1989 года являюсь вегетарианцем и не могу себе позволить заниматься таким душегубством. После съемок я поступил с ними согласно своим убеждениям – посадил обратно в террариум и кормил их до тех пор, пока они сами не умерли от старости».
- Вероятно, молоком их запоил до смерти – ведь в том же клипе ты принимаешь молочную ванну! Наверное, кровавые противопоказаны вегетарианцу… И что вы потом сделали с этим молоком, не выпили же его действительно три сороконожки? Или оно было ненастоящее?
«Нет, самое настоящее порошковое молоко, сильно разведенное, правда. И мне пришлось просидеть в этой молочной ванне больше трех часов, даже помочиться пришлось прямо туда! Именно это помешало нам выпить эту ванну после съемок самим или угостить сороконожек. Зато с тех пор кожа у меня мягкая и чистая, как жопа у младенца! А почему молоко? Не только из-за моих убеждений – по-моему, все эти кровавые ванны уже и так всем поперек горла стоят».
- Ладно, но не молочные же ванны определяют вашу музыку! Ты всю жизнь играл дэт, какое-то время «заигрывал» с блэком, но тебя явно привлекают структуры и гармонии классической музыки – почти то же самое можно сказать о группе Therion, например…
«Я не собираюсь даже сравнивать себя с такими великими музыкантами, как Therion, да к тому же мы и звучим гораздо тяжелее. Особенно ‘Opus Magnum’ – это наш самый агрессивный альбом. Должен сказать, что Hollenthon - это симбиоз металла, этнической музыки и классики. Этническая составляющая, кстати, во многом нас отличает от Therion. Но главная опора, основа нашего творчества – все-таки метал».
- А что же классика? Неужели она почти не повлияла на ваш звук?
«Если я отвечу на твой вопрос просто ‘нет’, то это будет неправда, и никто мне все равно не поверит. Так что, да, повлияла. И, кстати, русская классическая музыка на самом деле среди самых моих любимых. А если быть конкретным, то речь идет о творчестве Модеста Мусоргского. И ещё одно важное замечание - я действительно люблю классическую музыку, но не какого-то определенного композитора, а скорее какие-то определенные произведения или даже их отдельные части».
- Ну так и сделал бы хоть раз в качестве бонуса кавер какого-нибудь любимого классического «куска» – чего же взялся за песню канадской группы The Tea Party?
«Просто они не являются частью метал-сцены, что само по себе интересно, я ещё и сам по себе фанат The Tea Party – вот и «холлентонизировал» одну из их песен. Честно говоря, я никогда всерьез не задумывался о том, чтобы делать кавера на классику, это уже что-то совсем иное, но однажды возьмусь за это, может быть. Хотя такая задача окончательно снесет мне крышу».
- Крышу береги! Я помню как однажды из-за нервного срыва ты отменил российские гастроли… А как тебе такая безумная идея – Hollenthon с оркестром и балетом на сцене Венской Оперы?
«Почему бы нет? Но, может быть, не перед обычной тамошней аудиторией. Она же разбежится через пару минут после того, как мы начнем играть вступление!»
- Что ты, что ты, никто не шелохнется до антракта! А там, может, стерпится-слюбится… Очень уж культурные и вежливые люди собираются! Я когда был там, то был потрясен таким фактом – когда заходил в свою ложу, то ВСЕ присутствующие там поздоровались со мной, некоторые даже привстали. Абсолютно незнакомые люди! Так что не беспокойся. Кстати, в то время в Вене проходила какая-то юбилейная акция «позвони Моцарту» - повсюду установили что-то вроде телефонных будок, на них был указан телефонный номер, позвонив по которому (бесплатно!) можно было прослушать какие-то фрагменты произведений Моцарта, информацию о расписании юбилейных концертов и так далее. А вот если бы трубку снял сам Моцарт, что бы ты сказал ему?
«Честно говоря, я раньше не замечал этих будок, даже не могу вспомнить – убрали их уже или нет. Видишь ли, когда постоянно живешь в Вене, то этим Моцартом тебя так достают, что поневоле привыкаешь к нему и не обращаешь внимания. Иногда назло. Ну, если я и дозвонюсь до него, то не скажу ничего умного – наверное, как и любой другой. Произнесу пару глупых комплиментов и повешу трубку. О чем нам говорить с ним? Не думаю, что его заинтересовал бы метал… Хотя с другой стороны, если бы он попробовал себя в этом, то быстро заткнул бы за пояс всех современных металлистов».
- Ну, может, ваша музыка как раз и покорила бы его. Что бы ты сыграл ему с нового альбома?
«Что-нибудь, где нет «классических частей», чтобы развлечь его чем-то новеньким и не позориться заодно. Может, «Misterium Babel» подошла бы».
- Кстати, я не удержался и купил в Вене майку с надписью «Mozart». И даже ношу её иногда. Вероятно, я достоин презрения?
«Ну, ничего, ничего. Это ничего! Если ты не местный – то это можно простить».
- Спасибо! Вы, венцы, вообще многое можете простить. Даже русским… Кстати, у меня всегда складывалось такое впечатление, что вступление к композиции «Woe To The Defeated» с вашего предыдущего альбома звучит на русском или каком-то созвучном языке. В этот раз не будет подобных сюрпризов?
«Я не помню, кажется, да. Наверное, это был русский. Я использовал какие-то сэмплы и немного обработал их. Что касается нынешнего альбома, то в основном звучит английский язык, очень немного латыни и также кое-что на хинди».
- А ты совсем не понимаешь по-русски? Небось, хоть чему-то тебя у нас тут на гастролях научили?
«С трудом! То есть, я пытался что-то учить, но очевидно это было так давно, что я уже ничего не помню. Я забыл. По-моему, настает время вспомнить – а сделать это можно, снова посетив с концертами просторы вашей необъятной страны!»
- Но вернемся к теме твоей музыки. Вот почему при наличии (как мы всё-таки выяснили!) изрядной «классической составляющей» ты упорно не приглашаешь на записи «живой» оркестр или хотя бы отдельных музыкантов из него?
«Да. Действительно, все, что ты слышишь – результат программирования, сэмплы и так далее. Работать с настоящим оркестром очень накладно. Но даже не в этом дело. В некоторых случаях результат не звучит так, как хотелось бы. Я предпочитаю сохранять полный, личный контроль над звуком каждого инструмента, когда я занимаюсь сведением альбома, а в случае, если придется иметь дело с оркестром, я этого сделать не смогу. Обычно запись его делается «вживую», через несколько особым образом расположенных микрофонов, и отдельные инструменты по каналам не разделены. Естественно, при этом невозможно убрать или добавить их – запись как бы уже сведена изначально…»
- И все свои записи ты делаешь в личной студии Loco Vato. Расскажи про неё побольше, какие у тебя цены на запись, какое оборудование…
«Это маленькая студия, оборудованием которой я занимаюсь долгие годы, основная её задача – быть местом, где я мог бы сам работать над своей музыкой и записями. Она не заставлена суперской аппаратурой класса «хай-энд», но кое-какое приличное аналоговое оборудование имеется. Во всяком случае, мои нужды оно обеспечивает. Марки такие - Urei, Api, Telefunken, Chandler Limited… если тебе это о чём-нибудь говорит. Я не слишком охотно занимаюсь продюсированием других групп, да и то исключительно по дружбе. А теперь у меня ещё и времени нет, хотя может быть, когда стану слишком стар для турне и концертов, то займусь этим. Но, похоже, это произойдет ещё очень не скоро».
- А вот странные у тебя друзья какие-то! Группа UCK Grind, например. И продюсировал ты их, и пел с ними. А ведь это коллектив с довольно радикальной политической направленностью. Освободительная Армия Косово (UCK), из-за них чуть третья мировая не началась. Зачем тебе вся эта политика?
«Да я спел всего одну песню на их последнем миньоне, но насколько я помню, там не было ничего, связанного с политикой. В любом случае я нисколько не опасаюсь высказывать свои политические взгляды, просто я не делаю это на фоне своей музыки, или же высказываюсь более обтекаемо. Я не так уж заинтересован в том, чтобы распространять свои взгляды, даже имея их. Музыка - это развлечение, я развлекаю людей – и это все. Так что в моем сотрудничестве с этой группой не было никакой иной подоплеки, кроме как развлечь публику».
- Но, к сожалению, ты лишен теперь части возможностей для этого. Я имею в виду роспуск Pungent Stench и вашу прямо-таки смертельную ссору с бывшим соратником Алексом Ванком – после почти 20 лет сотрудничества! Надеюсь, до отравлений и прочих смертоубийств, как у Моцарта и Сальери, дело не дойдет?
«Такая аналогия является слишком грубой, потому как Моцарт и Сальери оба были композиторами… Но, неважно. До взаимных расправ у нас не дойдет, конечно, в любом случае. Хотя могу сказать со всей ответственностью – группа Pungent Stench стала частью истории, а я не собираюсь больше играть с Алексом в одном коллективе никогда и ни за что после всего этого дерьма, что он на меня вылил. Он тоже не видит смысл продолжать Pungent Stench».
- Но у вас был почти готов новый альбом – что будет с ним?
«Наверное, я разочарую вас, но просто нет времени на это. И мне до желудочных колик не хочется общаться ни на эту, ни на любую другую тему с Алексом, ведь жизнь только начала налаживаться без него. К тому же, честно говоря, я считаю сейчас это делом десятым – есть вещи куда важнее. Пока нет ни лейбла, который бы взялся за издание, не сделан мастеринг и даже сведение брошено на полпути, а я не собираюсь всем этим заниматься. Боюсь, что вам придется запастись терпением очень надолго, ведь я сейчас занят только делами Hollenthon!»
Итак, «глава семейства» заявил недвусмысленно: «Pungent Stench кончился… Жрите Hollenthon». Но вряд ли стоит жалеть об этом – ведь это пища даже более питательная, разнообразная и здоровая. А что касается славного прошлого с Pungent Stench, то… никогда не говори никогда!